© AP Photo / Alastair Grant
Западу понадобилась новая мифология для лишения государств национального суверенитета.
МОСКВА, 4 ноября 2021, Институт РУССТРАТ.
Что сказали устроители саммита
Климатический саммит, который G-20 провела в Глазго и Риме, прошёл не по плану – личного присутствия президентов России и Китая Владимира Путина и Си Цзиньпина добиться так и не удалось.
Хотя из Белого Дома и сообщили о том, что 90 государств согласились поддержать провозглашённые США и ЕС цели – уменьшить к 2030 году количество выбросов метана на 30%, реально сделать это без России, Китая и Индии, которая также отказалась подчиниться этому требованию, не получится.Здесь надо пояснить, почему речь о метане. Он опаснее углекислого газа и окислов азота. Хотя ему принадлежит всего 16% в структуре парниковых газов (СО2 занимает 40%), однако метан – самый быстрорастущий компонент и накапливается быстрее, чем биосфера может его разлагать. Здесь возникает замкнутый «углеродный круг»: чем теплее (парниковый эффект), тем больше метана, и чем больше метана, тем теплее.
В атмосфере метан разлагается за 10-15 лет, и если к 2030 году остановить потепление, то необратимый кризис климата ещё можно будет остановить. Поэтому метан выгоднее всего сокращать в первую очередь. Главные производители метана – крупный рогатый скот, навоз (одно из главных удобрений в растениеводстве, при перебраживании выделяет метан) и нефтегазовая промышленность. Никакой другой технологической альтернативы у них до конца текущего столетия нет и не будет. Структуру их национальных экономик за 9 лет радикально не изменишь.
СО2 в атмосфере разлагается 100-150 лет, то есть если даже завтра прекратить его выбросы, то инерционные процессы потепления останутся и будут длиться ещё 5-6 поколений. Китай производит 50% стали в мире, и вся его металлургия основана на угле, потому и объёмы производства СО2 у Китая тоже самые большие. Индия следует за Китаем, и за короткие сроки (к 2030 году) полностью перевооружить свою индустрию не сможет.
Именно потому эти страны (плюс Россия, у которой свои резоны) и не поддержали жёсткие решения по целевым выбросам к 2030 году, согласившись в целом с необходимостью комплексных мер по борьбе с глобальным потеплением. Их экологические стратегии требуют большего времени и больших инвестиций.
Генсек ООН Антониу Гутерриш и президент США Джо Байден оценили итоги саммита как разочаровывающие. В разных выражениях оба политика выразили одну и ту же мысль: из Рима они уезжают разочарованными, их надежды не оправдались, не допустить повышения температуры на 1,5°С по сравнению с доиндустриальным уровнем и реализовать обещания в сфере финансов и адаптации природы к климатическим изменениям в видимой перспективе не получается.
Саммит принял основные решения: прекратить субсидии и инвестиции в проекты с использованием угля, стремиться ограничить потепление не выше, чем на 2°С, высадить триллион деревьев к 2030 году. Это из области общих деклараций, в исполнение которых учёные не верят. А из существенного решили ввести корпоративный налог в 15%, синхронизировать выпуск государственных цифровых валют, обсудили принципы международных расчётов и отменили повышенные пошлины на европейскую сталь в США и на американский экспорт в ЕС. То есть вернулись в состояние до Трампа.
О чём умолчали устроители саммита
Одной из целей устроителей саммита было продемонстрировать одиночество России и Китая перед лицом солидарного Запада. Однако отсутствие Путина и Си, выступивших перед участниками саммита в режиме видеоконференции, не позволило показать миру, что Запад един, а Россия и Китай изолированы и вынуждены выслушивать нотации и поучения. Это вызвало досаду Байдена, хотя премьер-министр Японии Фумио Кисида тоже не приехал и выступал по видеосвязи.
Пришлось сдвигать акценты СМИ на решения саммита, где мнения разделились: Италия нашла в позициях России и Китая позитивные перемены, а США разочарованы – и понятно чем. Россия не намерена закрывать свою угольную отрасль. ЕС, как показал энергокризис, также к этому не готов, но в отличие от России и Китая, его за это никто не упрекает.
Отныне и до конца текущего столетия экологическая тема сконцентрирована не на заболеваниях человечества от высоких пылевых и газовых выбросов, а на климатической угрозе от глобального потепления, где природные факторы занимают 40% причин, а последствия человеческой деятельности 60%. Климатическая повестка стала осью глобальной геополитики, средством борьбы за гегемонию в мире.
Настоящими целями устроителей саммита в Глазго и Риме были цели, читаемые между строк, а не выраженные в итоговой декларации. Вот что сказано в одном из пунктов этой декларации, относящемся к «справедливой и честной» цифровой экономике:
«Мы признаем роль технологий и инноваций в восстановлении мировой экономики и в устойчивом развитии. Мы понимаем значимость политики, направленной на создание раскрывающей потенциал, инклюзивной, открытой, поддерживающей честную конкуренцию цифровой экономики, которая способствует применению новых технологий, позволяет бизнесу и предпринимателям процветать, защищает и дает права потребителям».
Мы видим трансфер политического языка, вводимого в оборот в 2020 году организаторами Давосского Всемирного Экономического Форума Клаусом Швабом и Линн Форестер де Ротшильд. Теперь термин «инклюзивный» мы будем видеть везде и всюду – началась мягкая инфильтрация терминологии и идей глубинного государства посредством своих информационных фронтменов в политический язык и политическую практику Запада.
В этом смысле прошедший климатический саммит есть продолжение целей, провозглашённых на Давосском ВЭФ и попытка их практической реализации на кейсе климата и отчасти проблематики пандемии. Неслучайно в декларации климатического саммита цифровизация упомянута в контексте не только климата, но и восстановления после кризиса, вызванного пандемией. То есть блок по цифровизации выходит за пределы климатической повестки и увязывается с проблематикой макроэкономики.
«Цифровая трансформация обладает потенциалом повышения производительности, укрепления процесса восстановления и содействия всеобщему процветанию на широкой основе» – говорится в декларации.
Так через климатическую повестку как повод в политику втаскивается глобалистское обоснование цифровизации как основы вообще всякого социального и экономического развития. Естественно, на основе равномерного распределения выгод внутри стран и секторов экономики, а также между государствами, – моральная санкция на замыслы Шваба и Ротштльд есть непременное условие легализации цифровизации.
Обилие пропагандистских клише из словаря леволиберальной глобалистской политической секты есть непременное условие публикации их тезисов. Но именно через климат протаскивается тема господства корпораций над всеми важнейшими процессами в мире.
«Мы признаем важность надлежащей системы корпоративного управления и хорошо функционирующих рынков капитала для поддержки восстановления и с нетерпением ожидаем пересмотра принципов корпоративного управления G20/Организации европейского экономического сотрудничества».
О государстве как в доме повешенного о верёвке – ни слова. Проблему климата глобалисты собираются решать через рынки капитала и корпоративное управление. Государству остаётся лишь функция социальной защиты, но без произнесения слова «государство». По умолчанию. Потому что в дальнейшем и социальной защитой должны будут заниматься корпорации. Они будут определять, что и как будут делать государства и что они делать не будут.
Можно долго вникать в то, что и как предлагают сделать организаторы климатического саммита для климата. Это лишь сильнее отвлекает внимание от сверхзадачи саммита. А сверхзадача эта состоит в том, чтобы показать: без мирового правительства, управляющего глобализацией из единого центра, никакие решения по спасению человечества от парникового эффекта, голода, нищеты и эпидемий невозможны. Именно потому Байден и Гутерриш громко заявляли о недовольстве. Они хотят показать, что в нынешней ситуации, когда нет единоначалия, решать вопросы выживания невозможно.
А чтобы народ созревал быстрее, учёные налегают на обоснование скорого Апокалипсиса, если не принять срочных мер и не навести дисциплину и порядок. И наводить его должны корпорации. Нет бога кроме корпораций, и Шваб – пророк его.
Перед нами ещё один трансфер – маркетинговых технологий в политику. Типичная реклама – напугать и предложить решение. Человечество не подчиняется. Идея необходимости мирового правительства перед лицом климатической угрозы – вот наводящий ответ на невысказанный вопрос «Что делать?».
Несогласные страны должны быть изолированы, ослаблены, с территориальной дефрагментацией и последующим разгромом. Именно для этого в теме климата нужны финансовые рынки. Климатические налоги, собирающие триллионы долларов в фонды. Репрессивные практики к государствам-конкурентам и ограничение их внешнеторговых возможностей. Дополнительный фактор – коронавирус и прочие пандемии, о которых уже предупредила ВОЗ.
Климат, коронавирус с его принудительной вакцинацией и цифровизация – это исходные рубежи атаки глобалистов на суверенные государства, несущие угрозу выравнивания своих экономических потенциалов с Западом и как следствие – усиление суверенитета и уничтожение однополярного мира.
Проект цифровизации выглядит как технократический, его легче реализовать – кто же будет возражать против наведения порядка в учёте? То, что цифровизация создаёт среду и инструменты тотального подавления общества, скрыто и станет очевидным тогда, когда от климата перейдут к репрессиям. Но тогда сопротивляться будет уже поздно.
Проблема в том, что Запад использует приём полуправды, его излюбленную и старую стратегию манипуляций. Проблема глобального потепления действительно существует и вызвана она действительно экономическими причинами. Но неслучайно о предложениях Путина и Си в решении проблемы климата западными СМИ практически ничего не говорится. Из всех решений Западу нужны не самые эффективные, а лишь те, что не допускают усиления России и Китая.
В результате борьбы за климатическую повестку усилится разделение единой мировой экономики на кластеры, отгороженные друг от друга стенами протекционистских барьеров. Эти стены Запад намерен ломать тараном угрозы климату и опасностью эпидемий. Завершиться борьба должна переходом мира на единые стандарты, определяемые из единого центра. Он и будет мировым правительством.
Об этом молчат организаторы климатического саммита в Глазго и Риме, но именно эти цели они преследуют. Уже сам выбор городов для мероприятия говорит о том, какие цели преследуются организаторами, какая практика положена в основу нового климатического движения, и кто его намерен направлять.
Глазго выбран для демонстрации поддержки объединённым Западом власти Лондона над Шотландией, Рим – поощрение не Италии, а Ватикана за поддержку Шваба и его глобалистов, намёк властям Италии на необходимость следовать за позицией Ватикана. Новыми центрами глобальной борьбы за доминирование через климатический рычаг становятся Лондон, Вашингтон, Дели, Пекин и Москва. Все прочие участники здесь или статисты, или актёры второго плана.
Теперь против тех, кто не подчиняется сформулированной Западом климатической повестке, позволено всё. Их легко можно превращать в изгоев, душить санкциями, даже бомбить, привязав дополнительно и к теме нарушения прав человека. Никакие рацпредложения со стороны не принимаются. «Кто не с нами, тот против нас», - объявил Запад и начал новый виток конфронтации.
На карту поставлен вопрос, куда более важный, чем климат – это вопрос о мировой власти. В этом случае принимается только полная капитуляция. Все разговоры о партнёрстве и компромиссах – тактика и ширма, за которой стоит одна цель. Та, о которой никогда не скажут вслух ни на одном либеральном форуме и ни в одном либеральном СМИ. Но именно это и будет главной причиной того, что происходит на самом деле.
Источник: https://russtrat.ru/analytics/...
Свежие комментарии