Участники Союзного государства Россия и Белоруссия почти одновременно оказались перед лицом критического ужесточения санкций со стороны Запада
США намерены возобновить санкции против девяти ключевых белорусских предприятий с 3 июня, тогда как Евросоюз находится на финальной стадии разработки четвертого санкционного пакета. И санкции США, и санкции ЕС могут быть достаточно болезненными для Белоруссии: если раньше они состояли, в основном, в персональных ограничениях для политиков, чиновников и военных, то сейчас под них подпадут крупные предприятия и даже целые отрасли экономики. А, значит, неизбежно пострадает население – как работники предприятий, так и косвенно, из-за недофинансирования бюджета – все граждане страны.
Тем самым Запад переходит своего рода «красную черту», вовлекая в санкционное противостояние не только политиков и госаппарат, но и граждан Белоруссии. Эта игра характеризуется обычным для таких случаев правилом «чем хуже, тем лучше». Расчет делается уже не на бунт элит против президента Александра Лукашенко, а на рост социального напряжения, иными словами – на развал страны, как это было в случае с Украиной на сломе 2013-2014 годов.
Сохраняется и угроза введения более жестких санкций против России, несмотря на кажущуюся разрядку после отвода войск от границы с Украиной. На днях Европарламент внес проект резолюции, предлагающий ввести максимально жесткие санкции, которыми на сегодняшний день видятся отключение России от SWIFT и блокировка завершения строительства «Северного потока-2». И, хотя резолюция Европарламента носит рекомендательный характер, ее принятие будет означать усиление внутреннего давления в ЕС по вопросам антироссийских санкций, что сыграет на руку Вашингтону, делающего ставку на санкционную борьбу с Москвой чужими руками.
Ни отключение от SWIFT, ни даже полная блокировка «Северного потока-2», радикально не ухудшат экономическую ситуацию в России, однако очевидным образом будут означать полное исчерпание возможностей для диалога с ЕС. А уже за этим последует взаимный отток капитала, усиление протекционизма и снижение контактов на высшем уровне до необходимого минимума. Вторичный ущерб от санкций будет несравнимо большим, чем ущерб от санкций, как таковых.
Чем может и должна ответить Россия? В конце 90-х и в нулевых годах на постсоветском пространстве процветало рейдерство – захват активов и собственности с использованием одновременно инструментов юридического характера (подкуп судов, махинации с реестрами) и силового давления. Избежать рейдерского захвата при условии неограниченных ресурсов рейдера было почти невозможно. Единственным способом отбиться была последовательность действий, которая максимально удорожала рейдерский захват. Иными словами, нужно было максимально демотивировать захватчика. Это правило работает и в санкционном противостоянии.
Если вынести за скобки угрозу военного конфликта с вмешательством России для защиты непризнанных республик Донбасса, возможности стандартной контрсанкционной политики не выглядят достаточными. Стращание иностранного бизнеса, который работает в России, во-первых, не является прицельным ударом (как правило, иностранные компании являются такими же жертвами западных санкций, как и сама Россия), а, во-вторых, такие ограничения являются обоюдоострым ножом, которым можно поранить и собственную экономику – правила международного разделения труда и эффективного обмена товарами и технологиями никто не отменял.
Тогда что остается? Два параметра делают ответные санкции эффективными. Первый – санкции должны быть перенесены на территорию противника. Второй – санкции должны наносить непоправимый ущерб. России сложно организовать такой санкционный ответ в одиночку. Но синхронный ответ России и Белоруссии может возыметь эффект. Как уже возымел эффект перевод грузопотока из прибалтийский портов в российские. Впрочем, этот ущерб нельзя считать критическим. А вот угроза отключения Прибалтики от электричества может быть серьезной. Энергосистемы Латвии, Литвы и Эстонии работают в синхронном режиме с российской и белорусской еще со времен СССР. Более того, Белоруссия и Россия закрывают значительную брешь в энергобалансе прибалтийских государств.
В начале апреля Минск провел показательные испытания своей энергосистемы, которые должны были продемонстрировать степень ее готовности к выходу Прибалтики из единой системы передачи электроэнергии. Такой выход запланирован на 2025 год. Синхронизация украинской и европейской энергосистем и вовсе запланирована на 2023 год, впрочем, большинство экспертов называет эти сроки слишком оптимистичными. Так вот, белорусский эксперимент привел к моментальному скачку спотовых цен на электроэнергию в Литве, которая вынуждена была увеличить закупки в Польше и скандинавских странах. Такие сверхлимитные закупки могут носить временный, но не постоянный характер. Длительное отключение от поставок из России и Белоруссии неминуемо приведет Прибалтику к блэкауту.
Или возьмем поставки дизельного топлива и автогаза из Белоруссии и России на Украину. Последняя критически зависит от этих поставок, не имея возможности быстро найти им альтернативу на внешних рынках. Прекращение экспорта нефтепродуктов отдельно Минском или Москвой возымеют вялый эффект, тогда как синхронные действия в буквальном смысле способны обездвижить Украину: свою работу прекратят большая часть коммунального транспорта и служб такси, а цены на дизель и автогаз в условиях дефицита моментально взлетят.
Перечисленные санкции могут считаться тем самым ассиметричным ответом, о котором говорил в послании Федеральному собранию Владимир Путин. Если, снова-таки, вынести за скобки военную составляющую нынешнего конфликта между Западом и Россией. Описанные санкции напрямую затрагивают страны, не обладающие суверенитетом во внешней политике – тех самых «Табаки», о которых упомянул Путин. Однако, удар по клиентам Вашингтона и Брюсселя наносит косвенный удар и по ним самим – и Украина, и Прибалтика, и отчасти Польша с Чехией потребуют от метрополий компенсаций за причиненный им контрсанкциями ущерб. Размер компенсаций будет сопоставим с огромным ущербом от «инфраструктурных» санкций, что и сделает дальнейшую атаку на Россию и Беларусь слишком дорогим удовольствием.
Отдельная задача – вовлечение в контрсанкционную политику других стран, прежде всего – Казахстана, являющего наряду с Белоруссией ключевым партнером России по ЕАЭС. Стратегия евразийской экономической интеграции предполагает создание общих рынков ЕАЭС к 2025 году, в частности, энергетического и финансового. Судя по всему, пора ставить вопрос и о создании единого рынка санкций ЕАЭС, учитывая, что западные ограничения уже стали проблемой не только для подсанкционных стран, но и всего Союза.
Глеб Простаков, ВЗГЛЯД
Свежие комментарии